– Пожалуйста. Пусть кто-нибудь появится. Бывают чудеса…,– сверху раздался клекот. Ей, внезапно, стало легко дышать. Сокол, сложив крылья, стрелой ринулся вниз, на голову немца. Он закричал, отбиваясь, послышался лай. Тхочи ворвался во двор, оскалив клыки, набрасываясь на Отто:
– Пистолет…, – Отто, в панике, размахивал руками, – надо застрелить проклятого пса. Она колдунья, она подослала птицу. Он мне клювом череп пробьет…, – сокол вцепился когтями в его плечи. Потянувшись за оружием, Отто заорал. Тхочи схватил его зубами за руку:
– Итальянца собаки разорвали…, – выскочив в ворота, Отто споткнулся о маленькую собачонку. Зубы вонзились ему в щиколотку. Оттолкнув апсо, Отто, не разбирая дороги, побежал вниз.
Тессу трясло, она плакала, обнимая собак. Ринчен устроился у нее на коленях, она уткнулась лицом в теплый мех. Тхочи сидел рядом. Лизнув Тессу в мокрую щеку, пес что-то проворчал. Девушка подняла голову. Сокол кружил над крышей затвора.
– Я не могу ненавидеть…, -Тесса вытерла разбитый нос:
– Даже его не могу. Дедушка…, – почему-то пришло ей в голову: «Я не могу мстить…»
– Не надо, – раздалось у нее в голове:
– Он понесет наказание…, – Тесса, облегченно, выдохнула. В темных глазах тхочи отражались звезды. Собака замерла, будто прислушиваясь к чему-то. Тессе показалось, что тхочи кивнул. Девушка не удивилась. Она знала, что все живые существа говорят друг с другом:
Она вспомнила семейную легенду:
– Дедушка Грегори видел сокола, в Японии, во время землетрясения. Бабушку Марту казнить хотели, птица ее спасла, как меня…, – Ринчен потянул Тессу в сторону затвора. Собаки улеглись на ступенях, она устроилась на каменном полу, накрывшись рясой. Через узкое окно Тесса слышала клекот сокола:
– Я не могу мстить…, – повторила девушка, – не могу…., – она задремала, повторяя: «Он понесет наказание». Во сне Тесса увидела темноволосую, маленькую девочку, стоявшую в цветнике. Белые розы распускались, девочка хлопала пухлыми ладошками: «Мама, мама…»
– Это я, – улыбнулась Тесса, – я, в детстве, в Бомбее….., – она крепко заснула, не уловив шорох крыльев сокола. Тесса не слышала тихого, удаляющегося голоса: «Это не ты».
Часть двенадцатая
Монголия, июль 1939
Баян-Тумен
В открытое окно деревянного, наскоро построенного барака, виднелась поблескивающая под утренним солнцем река Керулен. Жаркий воздух не колыхался. Степь покрывала засохшая, желтая трава. По широкой дороге пылили стада овец, двигались арбы, с наваленными пожитками и сложенными юртами. Монголы перекочевывали с востока, с реки Халхин-Гол, где начались военные действия, вглубь страны. Над столом дежурного по части висела карта восточной Монголии. Белое пространство пересекали ниточки рек. Кроме Баян-Тумена, на листе виднелся еще один город, ближе к маньчжурской границе, Тамцаг-Булак. Ход столкновений на востоке на карте, разумеется, не отмечали.
Рядом с оловянной чернильницей и полевым телефоном лежал пожелтевший от солнца «Труд», за май месяц.
– Бюджет могущества страны и благосостояния народа. Вчера открылась Третья Сессия Верховного Совета СССР. В третий раз в Москву собрались всенародные избранники…, – дверь скрипнула. Девушка в новой форме, с голубыми, авиационными петлицами, с нашивками младшего воентехника, подняла голову. Рядом с ее ногой, в брезентовом, летнем сапоге, лежал вещевой мешок. Дежурный вернулся за стол:
– Ничем не могу помочь, товарищ Князева. Я понимаю, что у вас есть назначение в двадцать второй истребительный полк, в обслугу аэродрома…, – когда младший воентехник появилась на пороге комнаты дежурного, лейтенант понял, что где-то ее видел. На черных, коротко стриженых волосах она носила пилотку летчиков. Девушка была высокая, изящная, серо-голубые, глаза, взглянули на лейтенанта. Женщин в Баян-Тумене работало немного, только врачи и медицинские сестры в госпитале. Лейтенант вообще, в первый раз, встретил женщину, служащую в авиации. По документам, младший воентехник Князева, Елизавета Александровна, закончила, первый курс тридцатой военной школы пилотов, в Чите. В связи с вооруженным конфликтом, младший воентехник направлялась в двадцать второй истребительный полк.
Он шевелил губами, вспоминая:
– Князева. О ней в газетах писали. Парашютистка, мастер спорта. Она весной совершила беспосадочный перелет из Москвы на Дальний Восток. Второй, после того, что Гризодубова, Раскина и Осипенко сделали. У нее орден есть…, – по документам, воентехнику, недавно исполнилось семнадцать лет.
Лейтенант не знал, каких трудов Лизе стоило получить назначение.
В воздух ее все равно не пустили, хотя Лиза, за год в училище, провела много времени за штурвалом. Вести о боях на Халхин-Голе застали ее в Москве. Лиза приехала в столицу по поручению Осоавиахима, выступать перед комсомольцами.
В мае на аэродроме Научно-испытательного института ВВС РККА, в Щелкове, во время тренировочного полета, разбилась Полина Осипенко. Лиза плакала, вспоминая веселый голос:
– Заканчивай учебу, милости просим к нам, пилотам…, – Лиза участвовала в церемонии захоронения урны с прахом, у Кремлевской стены. Она впервые видела, близко, товарища Сталина. На авиационном параде, три года назад, товарищ Сталин стоял на трибуне, а сейчас он оказался совсем рядом. Лиза помнила крепкое пожатие его руки:
– Случилось большое горе, большая потеря, как и гибель товарища Чкалова. Но вы, товарищ Князева, и другие комсомольцы, комсомолки, должны нести знамя советской авиации дальше, к новым высотам…, – у Лизы часто забилось сердце, она открыла рот, не успев справиться с собой. Сталин продолжил:
– Вы орденоносец, товарищ Князева, вам оказано доверие…, – орден «Знак Почета» Лизе и другим комсомолкам, участницам перелета, вручал товарищ Калинин. Глядя в желто-зеленые, пристальные глаза Сталина, Лиза выдохнула:
– Я.., я…, – он потрепал ее по плечу, будто отец: «Летайте, товарищ Князева»
Сталин очень удачно велел ей летать.
Именно на его фразу Лиза ссылалась в кабинетах военных. Раскова и Гризодубова ее поддерживали, однако Лизе пока разрешили только службу на земле:
– Это первый шаг, – сказала ей Марина, за обедом в ресторане гостиницы «Москва», – ты докажешь, что комсомолка, коммунист, отлично разбирается в технике. Мы добьемся того, что женщины будут обслуживать самолеты, а оттуда недалеко и до штурвала…, – прожевав шашлык, Лиза кивнула:
– Уверяю тебя, когда я окажусь на востоке…, – она указала за плечо, – я постараюсь полетать хотя бы вторым пилотом, хотя бы на транспортном рейсе. Я оправдаю доверие партии, правительства, и лично товарища Сталина…, – на подобном рейсе она прибыла сюда, в Баян-Тумен, из Читы. Самолет шел дальше, в Тамцаг-Булак, куда и требовалось попасть Лизе, однако ей пришлось задержаться в Баян-Тумене. По словам дежурного, пока ни одного вылета на восток не планировалось.
– Ждите, товарищ Князева, – посоветовал ей дежурный:
– На фронте затишье, и в воздухе тоже. А зачем вы в госпиталь ходили? – поинтересовался лейтенант.
Лиза покраснела: «Зуб разболелся». Она знала, что на фронте затишье, о сводке говорили в самолете. То же самое она услышала в госпитале, от молодой, приятной девушки, военного врача, принявшей Лизу. Девушка тоже оказалась дальневосточницей. Она три года отработала врачом в тайге. Лиза увидела на столе вырезку из какого-то иностранного журнала. Младший лейтенант улыбнулась:
– «СССР на стройке». Обо мне статью напечатали, когда я из Москвы на Амур уехала…, – военный врач читала о Лизе. Девушка пожелала ей удачи. Никакой зуб у Лизы не болел, но о подобных вещах мужчине сказать было невозможно.
Военный врач снабдила Лизу запасом бинтов и ваты. Она подмигнула девушке: «На Халхин-Голе тоже все есть. Зайдите в госпитальную палатку, обратитесь к медицинской сестре…»
Лизе стало неловко. Она убрала сверток в мешок: «Но вата и бинты нужны раненым, товарищ младший лейтенант». Врач вздохнула:
– А вам нужна форма, товарищ младший воентехник. В чем вы собираетесь ходить, пока юбка высохнет? Хотя здесь с таким легче…, – в жарком кабинете навязчиво пахло старой кровью и йодом. Врач стерла пот со лба:
– Мой вам совет, ведите календарь. Расчеты помогут быть готовой, – она пощелкала пальцами, – к непредвиденным ситуациям, товарищ Князева.
Лиза обещала отмечать нужные дни. Она была организованной, во всем, что касалось учебы и воздуха, а в остальном могла месяцами ходить с дыркой в чулках.
– Календарь, – напомнила себе Лиза, слушая монотонный голос лейтенанта, – выйду на ступени, сяду и заполню. Но как добраться до Тамцаг-Булака…, – она опоздала на вчерашний самолет. Попутной машины с аэродрома не было. Пришлось идти в город пешком, по жаре.
